Чем сложнее система, тем больше внутри нее элементов, от которых эта система зависит, и разрушение которых наносит ущерб всей системе. Чтобы система работала, необходимо, чтобы работала каждая ее важная подсистема. Если вероятность нормальной работы за год (например) отдельной подсистемы (при нормальной работе других) равна P, то вероятность нормальной работы всей системы из N подсистем с такой надежностью будет P в степени N, то есть надежность падает в геометрической прогрессии. Простые системы можно делать относительно топорно, потому что вероятность их «поломки» невелика, а сложную систему приходится прорабатывать очень тщательно, потому что вероятности (меньшие 1) нормальной работы подсистем перемножаются для получения вероятности нормальной работы системы, и чтобы система не «сломалась» качество подсистем должно быть очень высоким.
Чем выше организация системы, тем меньше ошибок при создании подсистем заданной сложности она может себе позволить, тем больше требуется шагов проверки при создании каждой такой подсистемы, тем больше требуется шагов проверки при организации взаимодействия между этими подсистемами.
В общем, получаются проблемы «в квадрате»: подсистем с данной сложностью становится больше, да еще усилий на проверку каждой подсистемы приходится тратить больше. И если попытаться обойтись без каких-то шагов проверки, без элементов дублирования и т.п. подробностей, то система или с высокой вероятностью погибнет, или имеет некоторые шансы на выживание ценой своей деградации. Раз нет скрупулезного качества, значит, не может быть (с приемлемой вероятностью) и достаточной сложности.
Создание внутри высокоорганизованной системы работающих подсистем требует гораздо больше времени, чем создание простых разрушителей внутри этой системы. Для создания чего-то разрушительного много усилий не надо – достаточно допустить ошибку. Если что-то не продумано, если не проработаны со всей скрупулезностью детали, то ресурсы системы будут обращены против нее самой или – в лучшем случае – частично утрачены.
Мы обвиняем людей в разгильдяйстве, но эти обвинения и наказания ничего не дадут, если мы не устраним причину разгильдяйства – неприемлемо короткое время подготовки, запредельные требования по скорости выполнения работ. Если человек старается делать качественно, то ему надо больше времени на это – и ему за «медлительность» постоянно дают по башке. А 100 других «быстрых» ставят в пример. Зато у одного из этих 100 подводная лодка, например, утонула и ущерб такой, какой не скомпенсирует и 10000 человек, работающих «быстро». Ну и что? Все равно 99 «быстрых» в выигрыше, а 1 «медленному» стучат по башке. Так происходит, если люди не желает понять, что всякая катастрофа – это повод для анализа всего метода, повод для проверки, не несет ли этот метод в себе слишком высокую вероятность катастроф, не препятствует ли он дальнейшему развитию. И тогда станет понятно, что «быстрые» порой совсем не так хороши, как это считается, а «медленного» надо не по башке бить, а ставить в пример.
При достижении некоторого уровня развития «медлительный» ученик может продолжать свое развитие и дальше, а «быстрый» дальше вообще не способен продвинутся. Вот где возникает выигрыш от «медлительного» выстраивания знаний: «быстрый» ученик, начиная с некоторого уровня развития, имеет скорость развития, равную нулю. Тут его и обгоняет «медленный». То же самое, между прочим, и в биологии – детеныш обезьяны первое время после рождения стремительно опережает человеческого ребенка, но с какого-то момента развитие обезьяны в основном прекращается, а человек после этого продолжает свое огромное – по сравнению с «меньшим братом», развитие. И это верно не только для разума: собака вынашивает своих детей 2 месяца, а женщина – 9 месяцев. Никому же не приходит в голову бить беременную женщину по животу и требовать, чтоб она не тянула 9 месяцев, а рожала за 2 – как собака?
Высокоорганизованная система способна создавать «системки» с высокой живучестью, которая достигается маленьким внутренним миром этих «системок», низкой вероятность появления там разрушителей и хорошей защитой от внешнего мира. Например – танк. Но маленький внутренний мир делает эти «системки» не способными к воспроизводству своими внутренними силами. Тот же танк создается не своим экипажем, а современной экономикой, которая далеко не так защищена от внутренних катастроф, как танк. Да и сам танк уязвим перед этой современной экономикой, потому что она способна создать не только танк, но и средства его уничтожения. Развитая цивилизация гораздо успешней в создании средств нападения, чем средств защиты. И эти средства нападения в какой-то момент могут быть использованы против нее самой.
Государство готовит и бойцов спецназа, но на их создание работает весь «организм». Какой-нибудь хлюпик в очках делает мед. приборы, рассчитывает график тренировок, другие – может, толстяки – готовят оружие, какая-нибудь высохшая кикимора сидит в библиотеке с информацией о методах подготовке, способах проведения операций и т.д. Но в целом система оказывается эффективной и тогда 1 спецназовец стоит 10 «диких» противников. Потому что подготовленный боец – продукт единого «организма» общества, создаваемый с использованием всех необходимых и создаваемых этим «организмом» возможностей.
Система не может создавать подсистемы заданной сложности быстрее, чем за некоторое определенное время. Иначе с высокой вероятностью будет получаться не успешная подсистема, а что-то вредное.
Природа правильных решений и ошибок в краткосрочном плане одинакова. Только правильное решение учитывает практически все необходимые условия, а ошибочное – что-то упускает (в предельном случае упускает вообще все и опирается на фантазии). Ошибочных решений можно создать неизмеримо больше, чем правильных. И правильные и ошибочные решения стремятся к упрощению, наведению внутреннего порядка, ценой наращивания энтропия вокруг. Ошибочное решение наращивает энтропию там, где этого не следует делать. Если устраивать спешку, то преобладать будут ошибочные решения. Это и есть тот противоположной фактор, который вынуждает искать оптимум между повышением скорости и сокращением ошибок.
Указанная в предыдущем абзаце закономерность носит статистический характер, то есть, в ней непременно случаются исключения. В редчайших случаях дефект внутри системы может оказаться полезным, даже некоторые (очень немногие) решения в науке были сделаны в результате ошибок. Обычно же решения были найдены в результате анализа опыта, экспериментов, наблюдения случайностей (не ошибок, а каких-то «посторонних» эффектов) и т.п. специальной научной деятельности. Научная деятельность дала в тысячи раз больше положительных результатов, чем их было получено в результате ошибок. Более того, для научной деятельности нужны условия современной цивилизации с эффективно работающими системами, а ошибки разрушают эту среду. На одну «удачную» ошибку приходится миллиард (условно) неудачных, каждая из них разрушает в какой-то степени цивилизованную среду, или тормозит ее развитие, а тем самым препятствует научной деятельности. Поэтому каждая «удачная» ошибка может произойти лишь ценой значительного ухудшения цивилизованной среды в результате тьмы вредных ошибок, в результате множества не найденных решений в ходе научного исследования.
Чем больше разница между числом точно рассчитанных и числом ошибочных действий в единицу времени – тем больше полезных действий будет сделано (это не точная формула, а некоторое приближение к истине). Понятно, что стремиться к абсолютной аккуратности тоже не стоит, иначе будут истрачены чрезмерные усилия на контроль, а реально будет сделано слишком мало. Но – как уже отмечалось – при усложнении системы аккуратность при работе с ней должна увеличиваться – и сильно.
Не всё улучшается в результате научной деятельности. Например, природные данные человека до сих пор – не результат генной инженерии. Есть «предопределенные» свойства, которые нельзя пока еще изменить искусственно. Может, в отношении этих свойств уместен «топорный» подход, как разновидность конкуренции и естественного отбора? Чем хуже будет человеку от «топорного» подхода, тем быстрее пойдет данный прогресс? И будет тем лучше, чем быстрее «гонишь» и сильнее «давишь» других людей, а соблюдать точность не обязательно?
Однако и конкуренция, и естественный отбор состоят в том, что лучший индивид получает дополнительные ресурсы за счет тех, кто слабее его. И за счет этих ресурсов он получает дополнительные возможности для развития. То есть, его развитие идет вовсе не потому, что его «гонят» и «давят», а как раз наоборот – потому что он находится в особо благоприятных условиях. От топорных «гонки» и «давиловки» прогресс данного человека не ускоряется, а лишь разрушается здоровье и тратиться время на приведение организма хотя бы к прежнему состоянию, а не то, что к чему-то лучшему.