Очень часто понятием «я» мы обозначаем не только определенную часть мира в настоящий момент времени, но некоторый путь этой части во времени. «Вчера я был в гостях» или «Завтра я пойду на работу» - в этих фразах «я» обозначает протяженную во времени часть мира.
Если говорить точнее, то «я» при таком подходе будет одним и тем же в разные моменты времени у всех тех людей, которые непрерывно друг в друга преобразуются. То есть, эти соответствующие разным моментам времени люди как угодно сильно похожи друг на друга, если взять достаточно близкие моменты времени: человек пришел с работы – поел – лег спать – проснулся и т.д. – мы видим, как течет время и меняется данный человек, но эти изменения происходят непрерывно. Мы не считаем при таком подходе, что тот, кто сегодня является русским Петей завтра уже – негр Джим, хотя и Петя сегодня и Джим завтра существуют, но нет истории непрерывного преобразования одного в другого. Использование слова «я» в таком смысле – непрерывном во времени – является общеупотребительным (в определенном контексте).
Если мы говорим о вульгарном индивидуализме, то возникает вопрос: «я», по мнению вульгарного индивидуалиста, находится только в настоящем или оно имеет протяженность во времени?
Если это «я» находится лишь в настоящем – то нет нужды беспокоиться о будущем, потому что это все равно – не твое будущее. В этом будущем есть похожий на тебя человек, знающий почти все то, что и ты, но он – не ты. Даже если ему из-за твоих действий будет плохо, даже если он будет винить в этом тебе – ну и что? Ведь ты, на самом деле – другой. Данное представление о «я» назовем «сиюминутный индивидуализм».
Вульгарный же индивидуалист убежден в необходимости исходить только из заботы о протяженном во времени «я» – ведь именно к этому призывают его животные инстинкты, которые он возводит в принцип. Не имеет значения, если это принесет кому-либо постороннему какие-либо беды, важно, чтоб твое «я» было в выигрыше. Такой подход и назовем «вульгарным индивидуализмом», а людей, живущих в соответствии с этими принципами – «вульгарными индивидуалистами».
Сиюминутные индивидуалисты последовательнее вульгарных индивидуалистов. Если уж исходить из принципа «кого не чувствую – тем не являюсь», то «свое» будущее следует считать чужим. Я же не чувствую свое будущее, и во всяком случае, чувствую его не больше, чем другого человека. Даже если синтезировать точно такого же человека как я, и мы встретимся, то чем это будет отличаться от встречи просто похожих людей? Вот и близнецы тоже ведь думают и чувствуют каждый сам по себе. А если представить себе машину времени и мою встречу с моим будущим «я» – то ведь и тогда получится просто встреча похожих людей. Причем эти люди будут похожи даже меньше, чем близнецы, и различие будет тем больше, чем больше разница в возрасте. Вот и непонятно, для чего тогда напрягаться ради этого «не меня» из будущего?
В детстве нам говорят: «Вчера ты сложил игрушки и сегодня сразу их нашел. Всегда так делай!». Но можно сказать и так: «Вчера ты был Игорьком, а сегодня стал Эдиком. И память у тебя стала другой, и дом, и родители. Тебе повезло – Эдик вчера сложил игрушки и тебе – вчерашнему растеряше Игорьку – сегодня ничего не надо искать». Этакая прижизненная реинкарнация. Бред? Но факты все «подтверждают»: игрушки сложены, память у тебя – от Эдика и дом – тоже.
Но если сразу исходить из того, что мир един, то никаких парадоксов не возникает. Мир един в настоящем, я вхожу в это целое вместе с обществом, друзьями и врагами, живим и мертвым и т. д. и т. п. И тогда мои действия никак не меняют это единство – было единое прошлое, есть единое настоящее и будет единое будущее. А действую я не потому, что есть некое мистическое «я», но потому, что знаю какую-то часть этого мира, в наибольшей степени могу влиять на ее развитие, и мне хочется это делать. Так проявляются «изнутри» законы природы в моем случае, и их действие верно для всего мира.
Я, кстати, несколько лет жил, следуя принципам сиюминутного индивидуализма. До сих пор удивляюсь, что остался жив в то время. И будущим, кстати, все равно интересовался и даже немало учился, потому что в этом тоже – увлечение человека и нередко это лучшее «сиюминутное» занятие.
Мое единство с миром вовсе не доказывает, кстати, что я должен что-либо сохранять в нем. Подобное мнение было бы извращенным вульгарным индивидуализмом, при котором инстинкт самосохранения «принудительно» (вопреки разуму) распространяется на «сохраняемую» часть мира. Сохраняю я что-либо, или уничтожаю – это в любом случае лишь изменение, мир становится другим, но не исчезает. Жизнь, как уже было отмечено в самом первом разделе книги 1, подразумевает разрушение, увеличение энтропии. И, конечно, я не обязан оберегать своих врагов, потому что смерть некоторых врагов может быть мне гораздо симпатичнее, чем их жизнь. И тогда смерть подобных врагов я и буду «оберегать» – то есть добиваться ее.
В соответствии с законами физики, начальные условия определяют вероятность дальнейшей эволюции, а какая вероятность реализуется – вопрос случая (случай ни от чего не зависит). Это значит, что если человека и окружающую его среду создать секунду назад и уничтожить через минуту, то он будет думать, чувствовать и планировать так же, как если бы он возник в результате обычной долгой жизни и впереди у него – долгая жизнь. Но результаты будут существенно различаться. «Синтетический» человек здесь тоже зависит от остального мира – причем эта зависимость особенно интенсивна, потому что он быстро создается и уничтожается этим окружающим миром. Просто сам синтетический человек здесь не в состоянии понять, частью какого процесса он является.
В приведенном мысленном эксперименте синтетический человек будет считать, что у него было прошлое, будет уверен в своем будущем, но ничего этого у него нет. Мы видим разницу между представлением о процессе и самим процессом. Сам процесс не может не развиваться, не может не подчиняться законам физики – в этом его единство и неразрывность. А вот из наших представлений о процессе мы можем вытащить один «кадр» одного мгновения. На этом основании кто-то представляет, что само настоящее – самодостаточно, что оно существует независимо от течения времени. Но на самом деле мир – не «кадр» из наших представлений.
Наши представления о мире отражают – среди всего прочего – причинно-следственные связи. Эти связи выражаются в особой упорядоченности «кадров». Наука как бы говорит: они все построены по росту (по похожести и т.п.). «Кадр» летящей снежинки в данный момент времени предшествует следующему «кадру» в следующую микросекунду, в котором снежинка чуточку сместилась. В воображении можно представить и другую расстановку кадров, в воображении каждый кадр можно вырезать из общего ряда, но такое «вырезание» не соответствует действительности, потому что на самом деле отменить причинно-следственные связи (законы физики) нельзя. В реальности нельзя вырвать какой-то момент из процесса изменений.
А с другой стороны, мы порой представляем себе связи там, где их нет. Например: мы можем говорить о траектории 2х разных частиц, о разных массах и т.д. Но с таким же успехом можно считать, что они каждую секунду обмениваются и массами, и траекториями, и всеми динамическими характеристиками. Теория получится более громоздкой, менее удобной (для отдельной частицы не будут выполнены даже законы сохранения массы или заряда), но подобное описание вполне можно реализовать, не вступая в противоречие с реальным миром, и теория будет непротиворечивой.
В реальном мире нет траекторий – в нем есть движение, есть физические тела, а «траектория» - это промежуточный продукт нашего сознания, который удобен мышлению и помогает предвидеть реальные физические события, например – предвидеть удар снаряда о броню. Конечно, мы не можем обойтись без условностей вроде траектории – иначе невозможно ни общение, ни мышление. Весь язык состоит из условностей – он мог бы быть и другим. Однако иногда требуется замечать, что в самом окружающем мире нет тех вспомогательных конструкций, которые есть в нашем сознании и необходимы нам для мышления.
С понятием «я» возникает ошибка, во многом похожая на ошибку с понятием «траектория». Используя эти понятия для удобства мышления и общения, мы иногда начинаем предполагать, что за ними скрываются некоторые реальные сущности. В случае с понятием «я» путаница усугубляется действием инстинкта самосохранения, который у некоторых людей оказывается сильнее разума и этим – кстати сказать – мешает эффективному мышлению и зачастую даже снижает шансы на выживание.