dmitgu.narod.ru
Как видим, современное общество постепенно берет на себя роль инстинктов, сообщающих человеку, что для него приятно, а что – не приятно. И по мере углубления специализации людей их внутренние инстинкты будут все больше заменяться умственным представлением о том, «что такое «хорошо», и что такое «плохо»».
В то же время базовые потребности, утрачиваю свою руководящую роль, получают две других:
Во-первых, человек выбирает из имеющихся предложений по удовлетворению своих потребностей наиболее подходящие для себя. В значительной степени даже выбор теперь он осуществляет не самостоятельно, а с помощью специалистов. Но главное, что теперь удовлетворение базовой потребности служит для продолжения мышления, для функционирования человека в рамках выбранной им в обществе специализации. Так же клетка печени выбирает необходимые ей вещества из крови для продолжения своей работы, а вовсе не работает для того, чтобы что-то потреблять. Базовые потребности стали играть обслуживающую, а не руководящую роль.
Во-вторых, если общество разлаживается и не может в достаточной степени обеспечить людей, то средний человек получает сигнал о неудовлетворенности своих базовых потребностей. И здесь базовая потребность выступает лишь как источник информации, как некий внутренний «орган чувств». А руководствуется человек теориями, представлениями о том, как должно функционировать общество и как его необходимо изменять в случае, если оно не обеспечивает людям нормальных условий для жизни. И действуя в соответствии со своими взглядами, он порой может погибнуть, и порой даже сознательно идет на гибель для победы своих идей.
Как видим, и в данном случае конструктивная составляющая ощущений от базовых потребностей – это информация. В принципе, человек мог бы получить информацию и другим способом, и все равно стал действовать так же, защищая ниточки жизни, а не базовые потребности и даже не свою собственную жизнь.
Удовлетворение базовых потребностей постепенно «уходит за скобки» в современном обществе. Если, например, надо улучшить общество, то для этого нет, вообще говоря, необходимости думать: «Вот усовершенствую общество, и наемся от пуза», хотя действительно, в случае успеха, наверно, отпразднует и наестся. Но это удовлетворение потребности произойдет практически автоматически, и о нем нет нужды специально думать для улучшения общества.
Не думает же человек так: «Вот проглочу этот кусок мяса, пережую его зубами, выделится слюна, глотательным движением по пищеводу отправлю его в желудок, где образуется желудочный сок. Затем перистальтикой буду перемещать всю эту массу по кишечнику…» и т. д. Обо всех этих деталях есть смысл думать, когда что-то расстраивается в организме. Но тогда приходится обращаться к специалисту (врачу). Так же и базовые потребности в современном обществе напоминают о себе, если что-то расстраивается в обществе. Это становится аналогом боли, но мы стараемся не подчиняться боли. Мы принимаем ее к сведению, стараемся ее заглушить (обезболивающим, например) и решить при помощи разума – что делать.
Насколько условны наши пристрастия, можно увидеть на примере отношения к богатству. Так, один из стереотипов общества потребления – не отставать от соседа. Сосед купил автомобиль – и мне хорошо бы купить автомобиль. Сосед купил жене шубу и твоя жена уже начинает о шубе мечтать. Однако такой стереотип может меняться на свою противоположность – после революции 1917 отношение к богатым и богатству было прямо противоположным среди многих людей.
Можно предположить, что человек подпадает под установки общества, но вопрос не в том, как в нем возникает предпочтение, а в том, что оно очень сильное (можно очень страдать, что у соседа есть авто, а у тебя – нет), но не является базовым, потому что может меняться на свою противоположность. При этом человек вполне искренне будет испытывать чувства, соответствующие приобретенному предпочтению, а не делать вид в угоду обществу. К тому же бывало и так, что человек отказывался от богатства и уходил в монастырь, прекращая следовать установкам своего окружения, поступая вопреки ним.
В приведенном примере информация или размышления не просто заставляют человека действовать в соответствии со своим базовым предпочтением (заранее заданным), но – меняет предпочтения человека. Меняет предпочтения человека порой вовсе не потому, что ему приятно меняться, но принося страдание переосмысления. Налицо именно автоматизм, стоящий выше факторов «приятно – неприятно».
Разумеется, не во всем приобретенные потребности в современном мире вытеснили базовые потребности. Например, желание секса является в какой-то степени базовой потребностью. Но, по сути, эта потребность как раз потеряла свою биологическую ценность. Ведь секс сам по себе не приводит теперь к рождению детей, да и рождение детей в наше время вполне можно организовать без всякого секса. Действительно важные базовые потребности в искусственном мире могут быть обеспечены с высокой гарантией (исключая периоды «реформаторства»), а такая ерунда, как секс, не обеспечены, но и не обязательны для жизни.
Есть, скорее, проблема с чрезмерным удовлетворением некоторых базовых потребностей. Например – переедание. И приобретенные потребности уже необходимо зачастую ставить выше базовых потребностей, контролировать эти атавистические пристрастия. Для Запада, впрочем, характерно раздувание животности. В этой главе (да и в дальнейшем) еще будет сказано о причинах такого раздувания. Тот же ненужный, по большому счету, секс выводится на уровень приобретенной потребности, целая индустрия работает на раздувание и удовлетворение похоти, отходя от выработанной за тысячелетия и оправданной в настоящее время человеческой сдержанности.
Решающая роль приобретенных потребностей в искусственном мире не означает, конечно, что базовые потребности не проявляются. Поход в магазин может происходить по привычке, а удовольствие от еды будет соответствовать удовлетворению базовой потребности, но эта удовлетворение почти ни на что не влияет и почти ничего не формирует в данном случае. Удовольствие от еды создает иллюзию, что именно ради удовольствия человек ходил за едой, но очень часто человек идет в магазин по привычке – после работы, например, а удовольствие он получит автоматически. Хотя в нюансах выбора еды человек ориентируется, в какой-то степени, на некоторые свои врожденные потребности. Но в выборе еды не меньшую роль играют такие явно приобретенные потребности, как лояльность избранному бренду, традиции в семье, социальные установки и т.д. и т.п.
Если бы приобретенные потребности с легкостью менялись под воздействием базовых потребностей, то можно было говорить о «виртуальности», «промежуточности» приобретенных потребностей. Тогда можно было бы считать их элементом автоматизма. Но выработанные человеком предпочтения – тем более идеалы – столь устойчивы, что проходят иногда через всю жизнь, преодолевая неудовлетворенность базовых потребностей, меняя мир, но, не меняясь ни от столкновения с миром, ни от требований базовых потребностей. И только смерть или тяжелое органическое разрушение способно остановить этот путь, ориентированный на приобретенные потребности. Но смерть ведь и базовые потребности разрушает, поэтому считать приобретенные потребности элементом автоматизма человека, «тенью» базовых потребностей – не получается.
Что способно повлиять и действительно влияет на приобретенные потребности – так это разум. Но истина – если это действительно истина – еще более устойчива, чем базовая потребность, более того, даже смерть не способна ее победить. А разум занимается именно тем, что ищет истину и не удивительно, что он способен менять приобретенные потребности – раз уж он способен находить истины, которые сильнее смерти, а смерть, как было сказано, сильнее любых потребностей.
Конечно, если какой-то человек недалеко ушел от животности, то его приобретенные потребности действительно в основном обслуживают его базовые потребности. В некоторых случаях же создается иллюзия легкого изменения приобретенных потребностей, хотя изменения нет. Например – мечта Остапа Бендера о жизни в Рио-де-Жанейро, где «все ходят в белых штанах». Пока у него нет денег – он за стульями с драгоценностями бегал, за скрытыми советскими миллионерами охотился, а вот обогатился и «сразу» захотел в Рио.
Однако в примере с Остапом мы имеем дело с очень устойчивым идеалом, который был у авантюриста задолго до того, как он получил деньги. Просто обстоятельства изменились, и в дело вступила пассивная до того момента часть идеала. Так же и с базовыми потребностями – в зависимости от обстоятельств активизируются разные из них. Например, мы можем хватать теплую печеную картошку у костра, но резко отдернем руку, если схватимся за очень горячую картофелину. И с Остапом случилось еще одно «переключение» – когда его ограбили иностранные пограничники, то он отправился обратно в СССР с намерением переквалифицироваться в управдомы.
Очевидно, что идея жить в Рио и ходить в белых штанах – приобретенная. Едва ли есть такой инстинкт, чтобы жить именно в Рио-де-Жанейро, тем более сомнительно, что существует инстинкт ходьбы в белых штанах.
Казалось бы, в случае с Остапом обладание деньгами вело к упрощению жизни, к увеличению животности и это «доказывает» нестойкость, вторичность приобретенных потребностей. Но деградация в условиях простой жизни характерна вовсе не только для приобретенных потребностей. Если рассматривать паразитов (червей, например), то у них гораздо меньше базовых потребностей и некоторые органы чувств деградировали по сравнению с их «самостоятельными» собратьями. Зато в условиях усложнения приобретенные потребности начинают играть более значительную роль, если, конечно, это усложнение не делает жизнь запредельно трудной.
Поэтому вопрос о «стойкости» или «не стойкости» приобретенных потребностей сводится в данном случае к вопросу о том, что характерно для нашей жизни – упрощение или усложнение. На мой взгляд, пока что характерно усложнение. Искусственный мир во многом снимает с человека проблемы по удовлетворению базовых потребностей, но создает ему множество приобретенных потребностей. Не могут все быть паразитами, ведь не на ком будет паразитировать. Поэтому доказать «нестойкость» приобретенных потребностей при помощи рассмотрения паразитизма не удается. К тому же, как уже было отмечено, в условиях упрощения жизни нестойкими оказываются и базовые потребности – в этом смысле базовые потребности не более «основательные», чем приобретенные потребности.
Да и неизвестно, как повел бы себя Остап, и как менялись бы его идеалы, окажись он в Рио с кучей денег и в белых штанах. Часть людей, получивших богатство, деградирует. Пример тому – значительная часть «золотой молодежи» России, детишки паразитических буржуев, ограбивших страну и пока не наказанных за это. Но в мире есть не один миллион людей, у которых достаточно денег на безбедную, беззаботную жизнь, а они все же работают, не деградируют, и продолжается это уже не первое поколение.
Данная страницы создана 2005/10, 06.