dmitgu.narod.ru
Сволочь мама порой не только «любила», но и «помогала» мне «советом». Видя, как исчезают мои силы, и радость год от года даётся мне всё труднее, она говорила «Надо любить себя – если ты не любишь себя, то как же ты можешь любить других!»
«Люби себя» сволочи мамы аналогично высказыванию жены Людовика XVI: «У них нет хлеба? Пусть кушают пирожные!». Любить себя – это значит создавать условия для себя – не перегружаться против желания, заниматься тем, что хочешь, отказываться от стремления к тем же высоким оценкам по неинтересным для тебя предметам, иметь свои вещи, которые никто не уничтожает, избегать общения с неприятными для тебя людьми и т.д. и т.п. О какой «любви к себе» вообще можно говорить, если рядом была сволочь мама? Которая не просто уничтожала возможность, чтобы я любил себя, но и нагло лгала, в глаза заявляя, фактически, что такие условия есть.
Какое там «люби себя», если эта сволочь ставила меня на колени! Эта кульминация унижения. Ты принимаешь беспомощную позицию по чужой воле, и эта позиция – цель действия (в отличие, например, от стояния на колениях на горохе). Да и как я мог доказать заранее, что растаптывать личность детей, бить их и т.д. – вредно? Именно доказать, а не понимать интуитивно. Как мог верить в возможность изменить ситуацию? Ведь воспитывали детей рабов рабами, были и дети изгои и т.д. – опыт инстинктов не противоречит такому положению дел. Время изменилось, но никто не собирался выполнять долг общества передо мной – сообщить мне о прекращении периода рабства и подобных ему и казнить сволочь маму.
Конечно, все эти преступные совки, поддерживающие сволочь маму заявляют, что раз уж я был раздавлен, то – нечего жаловаться. Я, типа, должен был с рождения всё знать, побеждать и умереть героем, как Джордано Бруно – только неизвестным и в детстве. Жаль, что они не умерли сами – пусть поскорее исправят это своё упущеньице. Я же не мог выиграть в безнадёжной борьбе и понимал это, по крайней мере.
Мне было некуда «причалить», не с кем умственно взаимодействовать, но ведь мне было нужно именно понять. Подчиняясь же правилам врагов, была возможность спросить у них: «Почему так?». И они вынуждены предоставлять тебе какие-то ресурсы для поиска ответа – они же верят в свою «правоту» и убеждены в твоём «перевоспитании». А вот публичная борьба со сволочью мамой тогда сделала бы меня изгоем. Большинство не было бы против меня лично, но начали бы избегать общения со мной. А это лишило бы меня интеллектуальной пищи.
И сволочь мама отлично понимала (или «нутрила» - что не принципиально для данного обсуждения), что я не мог жаловаться о своих унижениях, пока сохранял разуму и не желал стать изгоем среди сверстников и взрослых. Тогда у меня не было нужных знаний, сил и условий для начала борьбы. Мне пришлось играть по разрушительным для меня правилам, отыскивая – когда были силы и возможность – противоречия в этих правилах, старась незаметно вырваться за их рамки или взорвать их изнутри.
Я использовал и использую знания, полученные от врагов, но человеческих отношений – приемлемых для меня – я от них не получил. Поэтому они для меня – не люди. С их представлениями об их правах, об «их» знаниях и т.п. я не считаю нужным считаться, как они не считали нужным считаться со мной. Я такой, какой есть, вопреки их воле, моя жизнь – это мой трофей. И «их» ресурсы я использую как руду – не испытывая благодарности к «месторождению» этой «руды». Использую в том числе и против них. К тому же они – даже не месторождение, а передаточное звено. Они лишь редкое ублюдочное поколение в русской цивилизации. И чем быстрее они исчезнут – тем лучше.