Таким образом, рыночные механизмы слишком сильно уводят экономику от приемлемого распределения ресурсов. Рыночные механизмы и соответствующая им правовая среда не симметрична и работает на увеличение доли богатых, а не на улучшение жизни большинства. Тут мне вспоминается, как я 2 раза позвонил на Маяк-24 в передачу после 15:00, которую вел Владимир Аверин (было это то ли в мае, то ли в начале июня 2004 г.).
В первый раз эксперт (собеседник ведущего) говорил, что для России не годятся ультралиберальные реформы из-за ее богатых ресурсов, на которые имеет право весь народ. Я добавил, что кроме ресурсов в России еще очень большую роль имеют зарплаты (доходы большинства), потому что наша страна холодная и обычный человек должен много на себя тратить (дорогая одежда, дорогое жилище, необходимо много есть и достаточно качественно). А рынок ориентируется на прибыль («прибыль» здесь – в широком смысле, то есть, доходы богачей). Поэтому в Грузии ультралиберальные реформы, может, и терпимы – страна теплая – а у нас рыночная экономика с ее ориентацией на прибыль слишком сильно искажает экономику и уводит её от приемлемой ситуации.
Здесь сделаю отступление (которое я не имел возможности высказать на «Маяке-24» из-за краткости своего участия) и поясню, что искажающую роль рынка в теплых странах пока еще удается поправить «костылями», «поправками», о которых было сказано в конце предыдущего раздела. Но у нас эти «поправки» к рыночным правилам придется в условиях рынка делать более значительными, чем сами правила.
В России рынок не столько формирует экономику в правильном направлении, сколько уводить ее в ложном. И польза от рынка у нас значительно перекрывается вредом от этого же рынка. Так «на фига козе баян»? Нам нужна такая организация общества, такие правила, чтобы на их «поправки» уходило заметно меньше ресурсов, чем эти правила позволяли бы создать. А организация экономики России, которая больше отнимает, чем дает стране, выгодна только нашим врагам, то есть – Западу.
Эксперт ответил, что такие публикации есть (он, полагаю, в первую очередь подразумевал книгу Андрея Петровича Паршева «Почему Россия не Америка»), но уже «доказано», что рыночная экономика уместна и в холодном климате – в тех же скандинавских странах, той же Канаде. Я не имел возможности ответить, потому что я слушатель и меня уже отсоединили. Что отсоединили – я не ропщу, потому что правила для всех слушателей одинаковые, а разговаривать все время с одним слушателем было бы невежливо по отношению к другим позвонившим.
Я позвонил и ответил в одной из следующих передач. Разговор шел о Рейгане и его реформах. Предыдущий звонок другого слушателя в этой передаче опять был о либерализме и теплых странах и опять эксперт привел в качестве «опровержения» Канаду и Скандинавию. Я ответил примерно следующее:
В Канаде на одного человека приходится в 2,5 раза больше ресурсов, чем в России – если смотреть по населению и территории. Если мы вымрем до 60 млн., то мы тоже сможем использовать неэффективный в наших условиях рыночный механизм. В Норвегии клубнику в мае собирают, и нефть идет в доход государству. В Швеции – шведский социализм. В Швейцарии – банковское дело, в Финляндии – инновации, а мы не поместимся в эти ниши.
Что же касается Рейгана, то он имел здравый смысл, знал американскую жизнь и имел смелость действовать в соответствии со своим пониманием, не обращая внимания, что это расходилось с мертвыми схемами экономистов. У нас же к власти пришли люди, которые самостоятельно думать были не способны, а могли только чужие схемы копировать. Когда же у них ничего не вышло, они сказали: «Народ не тот», как будто их незнание народа – это их достоинство.
В своем ответе эксперту я во многом воспользовался той информацией, которую А. П. Паршев собрал в своей книге «Почему Россия не Америка». Замечу (я не мог добавить это замечание при общении с «Маяком-24» из-за ограниченности времени), что в Швеции и даже Финляндии гораздо теплее, чем в России. Поэтому Швеция может позволить себе рынок в значительной степени. Не надо забывать, что Скандинавия – как и вся Европа – греется у «батареи» Гольфстрима.
Замечу, что Гольфстрим несет в 20 раз больше воды, чем все реки Земли, и начинается у жаркой Флориды. К тому же 3 метра поверхностного слоя воды имеют ту же теплоемкость, что вся атмосфера над ней, а глубина Гольфстрима далеко не 3 метра. Наш Мурманск дальше от основного тепла Гольфстрима, чем та же Финляндия и севернее её, но при этом наш самый северный порт является единственным (!) не замерзающим портом страны. Но Финляндия – все же достаточно холодная страна по меркам Западной Европы и про нее еще будет разговор в этой части в разделе IV «О «стране победившего хайтека»» главы 4.4 «Закат принципов Запада?».
Скажу еще и про «рейганомику». В 70-е годы забуксовало популярное после 2ой мировой войны кейнсианство. Подробно эти проблемы будут рассмотрены в Книге 2, тут же отмечу, что кейнсианство – это государственное (значит, иерархическое) регулирование и с ним возникают проблемы при решении сетевых задач. У нас тоже возникли проблемы с государственной экономикой. Но в СССР управление со стороны государства было на куда более высоком уровне, чем в США, готовности к рынку не было вовсе и еще много других причин, о которых будет сказано в этой части и Книге 2, в силу которых нам переход к рынку был вообще противопоказан.
В США же перешли к «рейганомике», позволив богатым обогащаться сильнее, чем большинству. Рост расслоения – как раз та плата, и та основная задача рынка, которая нужна бизнесменам для деятельности. Экономика стала расти. В абсолютном отношении на какое-то время большинство американцев стало жить лучше. На это указывал ещё Адам Смит в своем «Исследовании о богатстве народов», что в процессе роста экономики возникает конкуренция за наемных работников и их зарплата растет. После прекращения роста экономики (или даже замедлении роста) рост зарплаты большинства тоже кончается и начинается её падение до предельно возможного уровня. Но рост экономики США был довольно долгим потому, что в 90-е годы 20 века шло пожирание рухнувшего СССР, и это была мощная поддержка для экономического роста Запада.
Но освобождение рынка еще сильнее усугубляет расслоение. Кончится рост – снизятся зарплаты, а доля доходов большинства по отношению к доходам богачей станет ещё меньше. И действительно, большинство американцев по итогам благоприятного – более чем 10-летнего – периода работают еще больше, получают меньше за тот же труд, чем до рейганомики. Женщины теперь у них вынуждены работать, что было не характерно для 60-х годов, а доход семьи возрос не сильно и сбережения большинства американцев сейчас отрицательные.
К тому же, неотъемлемая от рынка тенденция наращивать расслоение, постоянно создает угрозу перерождения сетевой стратегии в иерархическую стратегию, когда немногие управляют всем. Неважно, даже, что перерождение не обязательно приводит к диктату государства, но перерождение все равно приводит к иерархическому характеру управления (например – олигархическому). И тогда минусы рынка перестают даже отчасти компенсироваться плюсами сетевого характера управления. Но перерождение может привести, и неоднократно приводило, к жестко иерархическому государственному управлению. Самый яркий пример – панъевропейский фашизм 30х-40х годов прошлого века.
Так что, освобождение рынка дает краткосрочный рост, но усиливает структурные перекосы. Можно опять перейти к периоду регулирования, но опять возникнут проблемы с неуклюжим в капиталистических странах иерархическим управлением. А переход к рынку после периода регулирования вновь вернет ситуацию к чрезмерному расслоению, которое все сильнее и сильнее мешает развитию.
Чем дальше идет развитие капиталистического общества, тем больше разрыв между тем расслоением, в котором только и может действовать рынок, и тем, которое оптимально с точки зрения интересов общества. Прогресс при помощи рынка ведет к нарастанию проблем рынка. Тут как у наркомана – чтобы чувствовать себя в форме, необходима все большая доза, но чем больше доза, тем сильнее разрушается здоровье и будущее, и тем труднее слезать с иглы.
Наши большие на одного человека ресурсы (в сравнении с Европой, а не Канадой, разумеется) как раз являются компенсацией наших плохих климатических условий. Просто иначе наши холодные земли не заселялись бы людьми – не за холодом же они сюда пришли. А так на 1 человека довольно много земли, воды, ископаемых и это несколько компенсирует ледяное дыхание Севера.
При этом в условиях рынка и развитых коммуникаций выгоднее (с рыночной точки зрения) вывести ресурсы на юг и там организовывать производство. Ведь на юге не надо тратиться на теплые дома, чудовищно дорогие фундаменты, водо- и тепло- проводные трубы (ниже уровня промерзания), дороги (с трескающимся покрытием из-за эффекта расширения воды при замерзании в лед) и тому подобные решения проблем севера.
К тому же холодные территории заселены куда менее плотно, чем теплые. Поэтому для того, чтобы обеспечить тот же уровень коммуникаций, как в теплых странах, требуется создать гораздо большую по длине дорожную сеть, приходящуюся на 1 человека в холодной стране, чем в теплой. И эти дополнительные и гораздо более дорогие – по сравнению с теплыми странами – коммуникации надо не только создать, но и поддерживать в неблагоприятных условиях.
Все это отмечает, например, А.П. Паршев в своей книге «Почему Россия не Америка».
Но что происходит при распределении производства (и населения) в соответствии с законами рынка? Вот что: все сильнее заселяются и выводятся из сельскохозяйственного оборота самые продуктивные земли, необходимые для обеспечения человечества растительными и животными продуктами. Каждый буржуй хапает свою выгоду, а в результате человечество все сильнее сокращает свою способность прокормить себя сейчас и – тем более – в будущем. Корка асфальта покрыла, например, огромные пространства плодородных земель Европы. А оставшиеся клочки еще не убитой земли протравливают ядами, и посыпаю другими химикатами в рамках интенсивного земледелия.
Жить на севере человеку все-таки можно, если есть еда. Построить дома с отличной теплоизоляцией и огромным сроком службы – проблема вполне решаемая. Освещение можно сделать очень энергосберегающим – оно необходимо человеку только для глаз, а не для почти всей поверхности тела, как у растений. Но важно освободить южные земли для сельского хозяйства, для которого действительно необходимы огромные площади тепла и света. Воду и землю при современном развитии технологий можно провести и создать там, где их нет. В том числе можно перебросить воду и с севера, против чего так много орали и глумились беотийцы «реформ».
Но подобно тому, как в условиях чистого либерализма происходит загаживание природы, так в условиях господства Запада происходит хищническая стерилизация природы, умерщвление плодородности земли. Вместо выращивания растений и животных на замечательных для сельского хозяйства теплых землях ставят заводы, фабрики и легионы лачуг.
При этом Запад, убивающий плодородие, еще орет, что мы – русские – живем в слишком холодных местах Земли и это, якобы, неправильно. Эти крики Запада – сверхнаглость, потому что он, фигурально выражаясь, пердит в толпе и больше всех возмущается… что другой не делают того же. Чтобы правильно распределить человечество по поверхности Земли тоже необходимо отказаться от рыночной экономики.
Европейские города необходимо разрушить, земли распахать, а самих европейцев переселить в Сибирь и Финляндию. Китайцами и индусами нужно будет «разбавить» европейцев в Сибири и еще заселить ими Монголию. Африканцев и арабов переселить в Прибалтику, Польшу и прочие страны-лимитрофы. Еще можно на высокогорья Кавказа – их «братья» исламские террористы привыкли там бегать – пусть наслаждаются.
Пакистанцев, афганцев и которые рядом – в Казахстан. Американцев переселить на север Канады и на Аляску. Всякие теплые острова и Австралию переселить куда-нибудь на острова поближе к полюсам и в район Огненной Земли. Есть смысл строить искусственные острова в высоких широтах, там жить людям, а в продуктивных теплых морях заниматься морским сельским хозяйством. Излишки людей (всяких мошенников, воров, «реформаторов», либералов и т.п.) отправить куда-нибудь на Марс – надо же другие планеты осваивать.
В двух предыдущих абзацах я немного пошутил (думаю, что надо предупреждать в подобных книгах, когда так шутишь, а то кто-то начнет быстренько в жизнь воплощать). Но в этой шутке есть большая доля правды и перспектива на будущее – пусть не на ближайшее будущее.