Сам я, кстати, пришел к выводу о неоптимальности поиска оптимума не просто случайно, но даже вопреки своим осознанным желаниям и своим ошибочным установкам. Об этом сказано в данном разделе, но его можно пропустить без потери логической связности изложения, потому что он в значительной степени отклоняется от разбираемой сейчас темы.
Вспоминается, как я долго пытался "вывести" объектно-ориентированное программирование из каких-то законов природы. Позже я понял, что объектно-ориентированное программирование содержит в себе колоссальную степень произвола, как и подавляющее большинство методов, которые использует человечество. Вообще я в огромной степени испортил себе жизнь поисками самых оптимальных решений, а находил самое лучше вовсе не при поиске оптимальных решений, а там, где мне было интереснее думать.
Я столько раз запрещал себе заниматься интересными мне проблемами, тратя силы на химеры, которые иногда удавалось решить. Но выгода от решения химер даже на процент не окупала моих бессмысленных поисков, не окупала потерянного времени и не выполненных более интересных и полезных для меня дел. Эта моя ошибка идет от того "воспитания", которому я подвергся в детстве:
Сволочь мама просто искала поводы для применения своего садизма и применяла его, когда наряду с моим решением она знала (или лживо утверждала, что знала) более качественное. Почему это я получил "3", а не "5"? Почему это я сделал работу за час, а не за полчаса? И после этого сволочь мама растаптывала меня как личность физически и морально.
И ведь как убедительно - более качественное решение действительно было и, вроде, я "должен" был его найти. Но сейчас я знаю еще более качественные решения, чем знала сволочь мама и, следуя ее "методе", я имею право теперь с нее шкуру заживо содрать за то, что она их не знала и предлагала мне менее качественные. И это было бы справедливо и даже необходимо в отношении нее - "какой мерой другим меряете, такой и вам отмеряно будет".
Кстати, моя "мера" такая: если человек совершил преступление против невинного человека, да еще упорствовал в нем, то этот преступник должен быть уничтожен - социально или физически. А если я сам совершу подобное преступление против невинного человека, то и я должен быть уничтожен. Так что, мера у меня одна для всех, и сволочь мама по этой мере уже достойна собачьей смерти.
Впрочем, я отдаю себе отчет, что шансы торжества справедливости в данном конкретном случае не очень велики. Но они есть. И уж точно будет время, когда всякого рода сволочи мамы и сволочи папы будут платить по закону за свои преступления свободой, а в особо злодейских случаях - и своей собачьей жизнью.
Разумеется, ее методы "воспитания" не сломали бы до такой степени мою уверенность в себе, если бы наше скотское - в этом отношении в тот период - общество не поддерживало эти методы своим молчаливым согласием и безнаказанностью (до сих пор!) сволочи мамы.
Миллионы людей придумывают разные решения для одинаковых задач, и какое-то из всех этих решений оказывается лучшим. Но на это лучшее решение натыкается обычно один из миллиона (если не из миллиарда) по случайным, во многом, причинам. И что, всех остальных людей с их не самыми лучшими решениями надо за это с дерьмом смешать? С таким же успехом можно сыграть в лотерею, где есть только один выигрышный билет из миллиона и победителю сохранить жизнь, а всех остальных перестрелять. А если у человека еще нет нужной информации, если он ребенок, то у него вообще практически нет шансов найти более качественное решение, чем имеют взрослые. Так что же, всех детей за это надо передушить?
Хотя, конечно, я - не все. Как считают некоторые моральные уроды, я должен заткнуться, потому что мой случай является частным, и не беспокоить других людей. Но случай любого преступления является частным. Есть преступления, которые уже признаны обществом, и есть преступления, которые еще не признаны таковыми на официальном уровне.
Но в основе признания преступления преступлением лежит ущерб, который наносит человеку преступник. Тот ущерб, который в подавляющем большинстве случаев ухудшает жизнь человека (или даже лишает его жизни), уменьшает пользу от пострадавшего человека обществу, или вообще делает эту отдачу отрицательной - превращая человека во врага общества или же лишая его способности самостоятельно обеспечивать себя в достаточной степени.
Если указанные признаки преступления налицо, то те, кто пытается оградить преступника от наказания, являются его пособниками и тоже - преступники. Не имеет значения количество защитников преступника. Если практически все общество защищает преступников определенного сорта, то практически все общество является преступным в этом отношении. Тогда общество пытается заставить, фактически, ради "общественного блага" смириться потерпевшего с тем, что ему нанесен ущерб.
Но принуждение пострадавшего к смирению не несет никакого общественного блага, потому что истребление преступников сделало бы подобные преступления куда менее частыми, больше людей не перенесли бы разрушительный ущерб, и смогли бы принести обществу больше пользы. Поэтому идея защиты преступников ради "общественного блага" в данном случае лжива и прикрывает нежелание менять свои взгляды и предпринимать необходимые меры. Хотя как раз общественное благо - истинное, а не ложное - требует изменения взглядов в данном случае.
"Общественное благо" - это вовсе ещё не мнение большинства. Большинство может ошибаться и нередко ошибается. "Общественное благо" имеет отношение не только к ныне живущим людям, но и к будущим поколениям. И в силу того, что ущерб от преступления реально есть, общество вынуждено будет признать истину, и заменит свои ложные представления правильными представлениями. И тогда станет ясно, что "общественным благом" прикрывалось нежелание совершать необходимые изменения и предавалось будущее общества, будущие поколения. И тогда станет ясно, что былое "общественное благо" было преступлением.
Поэтому, мое мнение, что таких, как сволочь мама надо социально или физически уничтожать - правильное. И я не собираюсь идти на компромисс, даже если вся страна хочет, чтобы я заткнулся. Потому что вся страна в таком случае является преступной в этом своем стремлении, а прав - только я! Конечно, к моему лбу можно приставить пистолет и заставить меня сказать "Я не прав". Но это будет не компромисс, а насилие. В этом случае страна станет еще более преступной, но это тем более не отменит моей изначальной правоты. И если не сейчас, то позже Россия все равно вынуждена будет признать, что прав был я, а прошлая Россия - не права. Поэтому Россия должна исправляться и уничтожать столь "дорогих" ей в прошлом преступников, как сволочь мама.
То, что мне удалось понять неоптимальность поиска оптимума - незапланированная случайность. "Вдолбленные" идеи имеют неограниченную власть, потому что даже не отдаешь себе отчета, что может быть какой-либо иной подход. Я видел, конечно, что другие люди не мучают себя поисками оптимума, но их-то не растаптывали за ошибки, им-то никто не давал понять (словом или молчаливым согласием с преступником), что подобное уничтожение личности допустимо и жертва преступления должна заткнуться.
"Теоретически" мои ровесники считали необходимым искать лучшее решение, но себя они считали защищенными от такой обязанности. Они могли опереться на свою семью и на этой базе строить отношения с другими людьми. Они могли совершить как бы преступление (не искать оптимум) и остаться безнаказанными, потому что на их стороне была сила. Это убедительно. Масса народа оправдывает, например, сволочь маму и этим совершает преступление против меня, поэтому видишь, что они имеют возможность совершать преступления.
Но мне-то опереться было не на кого. За мной никакой силы не было, поэтому я боялся совершать "преступление". И попытка построить серьезные отношения, дающие опору, с другими людьми тоже неосуществимы, потому что тогдашня идеология оправдывала сволочь маму, а врать о якобы хорошем детстве я не мог, да и на вранье прочные отношения не построишь.
Если у тебя еще нет невероятно убедительных аргументов, если ты еще существенно не превосходишь средний умственный уровень, то отношение к тебе - пока еще в наше время - строится в зависимости от того, какая у тебя человеческая поддержка за спиной. Люди чувствуют это, и ты не можешь этого скрыть.
Существенно превзойти средний умственный уровень - тоже ничтожно мало шансов. На то он и средний, что отражает возможности обычного человека - большинства, к тому же в меня в поганом детстве "вдолбили" множество ложных представлений, препятствующих развитию. Поэтому я не вписывался в общество уверенных в себе людей и вынужден был оставаться в стороне. В силу этого я был беззащитен и был "обязан" искать оптимум. Это крайне вредное занятие, от которого мои силы - в том числе творческие - слабели. И, в конечном счете, я деградировал бы окончательно.
К счастью, моя тайная ниточка жизни (см. раздел VII "Что значит "должен"" главы 2.3 "Свобода воли и законы природы"), которую я скрывал даже в детстве, привела меня к исследованию вопросов логики, математики и т.п. Со страхом, вопреки своему стремлению искать оптимум ("вдолбленному" в меня), я обнаружил, что поиск оптимума в общем случае - абсурден. У меня появился аргумент, я уже не был преступником, когда интересовался не тем, как, якобы, надо сделать наилучшим образом, но тем, как мне удобнее, как мне интереснее. И я увидел, что преступен не я, но преступно - в своей поддержке или непротивлении садистским требованиям оптимальности - общество вокруг меня. И это преступное общество с пеной у рта старается оправдать сволочь маму.